США В КОНЦЕ "ЭПОХИ КОЛУМБА":

ПРОБЛЕМЫ И ПЕРСПЕКТИВЫ АМЕРИКАНСКОГО БИЗНЕСА

 

Сидоров А.А.

 

похой Колумба классик британской геополитики Хэлфорд Макин­дер назвал длительный период неограниченного преобладания Запада в мире, прологом которого стали великие географические  открытия конца XV ‑ начала XVI в.¹ В Европе,  являвшейся тогда олицетворением прогресса,  процветали  торговля, ремесла и искусство.  Реформация и вызванные ею процессы положили конец многовековому духовному господству католической церкви. Города с их товарно‑денежными отношениями, ремесленными цехами и университетами превратились в сосредоточие общественной  жизни,  а власть в них оказалась в руках богатых купцов и банкиров. Самые удачливые из них, занимавшиеся, как правило,  международными торгово‑финансовыми операциями, образовали элитное ядро новой социально‑экономической  системы с "плавающим" центром ‑ итальян­ские города‑республики,  Голландия, Англия², а  с середины нынешнего столетия ‑ Соединенные Штаты Америки.

После пяти веков безраздельного господства Запада в мире сначала в форме европейского колониализма, а затем американской гегемонии, в преддверии третьего тысячелетия мировая политика выходит из "колумбовой" фазы и ее основным стержнем становятся отношения возглавляемой США западной и набирающих силу незападных цивилизаций³. Глядя на современный мир, многие американские ученые, в том числе и такие авторитеты, как директор Броделевско­го центра исследования цивилизаций Иммануил Валлерстайн, профессор Массачусетского технологического института Чарлз Киндлбергер, профессор Йельского университета Пол Кеннеди, считают, что в недалеком будущем Соединенные Штаты утратят центральное место в мировой экономике, уступив его "возвращающей­ся в Азию" Японии ⁴. Повторят ли США опыт их предшественника в роли глобального лидера ‑ Англии, чье "падение"  в конце XIX‑начале ХХ в. привело к нелегкому периоду мирового переустрой­ства,  во многом зависит от американского бизнеса, анализу положения которого посвящена настоящая статья.

Само его рождение в начале XVII в., когда в Америке появились первые европейские поселения, и все последующее развитие через ввоз товаров, капиталов и рабочей силы из других стран оказались теснейшим образом связаны с мировым хозяйством. Международная экономика стала своеобразной "экологической нишей" наиболее динамичной части элиты ‑ крупных промышленников и финансистов,  сумевших в силу географической удаленности США от основных очагов военных конфликтов и исторических условий складывания американ­ской нации занять главенствующее положение в общественной жизни страны и определении ее целей на мировой арене. Не случайно, в отличие от Старого Света, где политические контакты зачастую обеспечивали продвижение хозяйственных интересов, США изначально была присуща опережающая экономическая экспансия, которая в конечном счете превратила их из "глухого захолустья"  западной цивилизации в единственную в мире сверхдержаву.

Материальные предпосылки для  такого броска создавались в течение десятилетий. По основным экономическим показателям США вышли на первое место в мире еще в конце прошлого столетия, когда завершился процесс формирования американской "индустриальной машины" с характерным для нее преобладанием огромных промышленных корпораций и могущественных банков, посредством которых в страну вливались европейские, прежде всего английские капиталы. Однако, не имевшая свободного доступа к мировым рынкам сырья и сбыта, фактически лишенная собственного торгового флота, не обладавшая ни военной силой, ни развитыми политическими союзами, Америка оставалась на периферии "большой политики",  а в международной торговле, зарубежных инвестициях и иных внешнеэкономических вопросах находилась почти в полной зависимости от тогдашнего мирового финансового центра ‑ лондонского Сити.

Подобное положение сохранялось вплоть до первой мировой войны, которая, с одной стороны, превратила Соединенные Штаты из должника европейских государств в их кредитора,  но, с другой,‑ настолько дестабилизировала прежнюю структуру мировых хозяйствен­ных связей, что новая роль Америки в сочетании с промышленной мощью оказалась уже недостаточной для установления ее гегемонии в мире. Попытка президента Вудро Вильсона,  выдвинувшего в начале 1918 г. свои знаменитые "14 пунктов", создать мировой порядок, который бы обеспечил США место "первой скрипки" в "концерте" великих держав и открыл перед американским бизнесом двери колониальных империй, потерпела крах вследствие жесткого сопротивления Англии  и  Франции. Неудача первой заявки на мировое лидерство при сохранении все  еще емкого внутреннего рынка вызвала рост изоляциоонистских настроений,  достигших апогея во время самого глубокого в истории США экономического кризиса 1929‑1933 гг.

Переломить тенденцию к самоизоляции Америки и восстановить заинтересованность деловых кругов в либеральном мировом экономи­ческом порядке удалось только благодаря активной деятельности пришедшей к власти в 1933 г. демократической администрации во главе с Франклином Рузвельтом. После заключения ею в середине 30‑х годов  ряда международных торговых соглашений, положивших начало движению за демонтаж протекционистских систем, ключевым направлением внешнеэкономической стратегии США стал курс на установление режима "открытых дверей" в мировой экономике. Осуществлению намеченной цели во многом способствовала вторая мировая война, которая не только чрезвычайно обогатила Амери­ку⁵, но и вследствие крайнего истощения вовлеченных в нее государств фактически лишила ее соперников в борьбе за гегемонию в послево­енном мире.

Отражением американского видения нового мирового порядка явилась разработанная администрацией Рузвельта при содействии представителей деловых кругов, в частности, нью‑йоркского Совета по международным отношениям,  концепция "единого мира". В политической сфере она предполагала продолжение сотрудничества "большой четверки" ‑ США, СССР, Англии и Китая, а в экономической ‑ создание мировой валютно‑финансовой системы и коренную ломку сложившейся мирохозяйственной структуры путем разрушения колониальных империй, деиндустриализации традиционных промышлен­ных центров, прежде всего германского, и образования новых, при параллельном укреплении экономической мощи Америки.  Значение так никогда и не реализованной в полном объеме рузвельтовской концепции состояло в том, что с ее помощью США совершили качес­твенный скачок от традиционного экспансионизма к новой глобальной роли,  правда, уже не в "едином", а более позднем "свободном" мире, исключавшем СССР и его союзников. Она же послужила отправной точкой в процессе формирования американоцентричного мирового порядка, складывание которого завершилось в конце 40‑х ‑ начале 50‑х  годов.

Основу его составляло громадное хозяйственное, техно­логическое и военное превосходство Соединенных Штатов над другими странами, которое позволило им относительно быстро создать в границах "западного мира" систему экономической взаимозависимос­ти. Свое институциональное оформление она получила в подписанном летом 1944 г. на конференции в Бреттон‑Вудсе (штат Нью‑Гемпшир, США) соглашении,  в соответствии с которым учреждались Междуна­родный валютный фонд (МВФ) и Международный банк реконструкции развития (МБРР). Принятая там же декларация закрепила за обладав­шим тогда фиксированным золотым паритетом американским долларом функцию главного платежного средства в международных  торго­во‑финансовых операциях.

Дополненная в 1948 г.  "Генеральным соглашением по тарифам и торговле" (ГАТТ) бреттон‑вудская система не только облегчала зао­кеанскому бизнесу проникновение на зарубежные рынки и выполнение США своих финансовых обязательств по военным и иным программам за границей, но наделяла их немалыми возможностями влияния на макроэкономические параметры других стран.

В дальнейшем,  когда обмен долларов на золото стал обузой для самих Соединенных Штатов, администрация Ричарда Никсона в одностороннем порядке отказалась от него, что привело к прекраще­нию межгосударственных расчетов в золоте на основе его долларовой цены и установлению "плавающих" курсов валют, оформленных ямайкским соглашением 1976 г.⁶ Одновременно была поставлена цель превращения "специальных прав заимствования" в резервный актив мировой валютной системы.  Однако до окончательного складывания нового механизма все еще далеко. Поэтому доллар по‑прежнему остается главной резервной валютой в мире,  американ­ские представители занимают руководящие посты в международных экономических организациях,  где голоса распределяются в зависимости от размера квоты, а финансовая политика США в большей степени определяет условия функционирования мировой валютной системы, нежели зависит от них.

Установление контроля над финансовой сферой способствовало достижению более важной стратегической цели ‑ либерализации режима торговли и углублению хозяйственной взаимозависимости внутри "свободного мира". Ее объективной основой являлась интернационализация экономики, иначе говоря, опережающий рост мирохозяйственных связей по отношению к увеличению производства, что предполагало определенный уровень развития участников обмена и постоянное расширение их числа.⁷ Посредством щедрого предостав­ления помощи в соответствии с "планом Маршалла" европей­ским государствам и в рамках близкой к нему программы ‑ Японии, передачи ей и Западной Германии новейших технологий, "промышлен­ной накачки" латиноамериканских и азиатских "новых индустриальных стран" правящие круги США в 40‑60‑е годы не только создали емкий внешний рынок сбыта американской продукции, но и привязали партнеров к себе. Учитывая производственный и технический потенциал Соединенных Штатов, хозяйственная структура "свободного мира" строилась по принципу "центр‑периферия", которая наряду со слаборазвитыми государствами включала ФРГ и Японию,  получивших взамен "нишу" в мировом хозяйстве и уже к началу 70‑х годов сумевших накачать "экономические мускулы".

При таком характере экономических связей проблема политичес­ких взаимоотношений США и их союзников отходила на второй план. Введение или просто угроза применения ими финансовой, торговой или технологической блокады являлись действенным способом давления на слишком строптивых партнеров. Главная задача сводилась к недопущению перерастания неизбежных в межгосудар­ствен­ных отношениях противоречий в антагонистические. Американ­ское военно‑политическое лидерство, оформленное образованием в 1949 г. НАТО, а затем и других блоков, служило своеобразным "страховым полисом" привилегированного положения США в мировой экономике. Идеологическую основу объединения Запада вокруг Соединенных Штатов, предлог для их военного присутствия в Европе и Азии, а также оправдание высоких военных расходов, способство­вавших процветанию многих отраслей промышленности и целых регионов, обеспечивала "советская угроза", вследствие чего находившийся вне границ "свободного мира"  Советский Союз тем не менее представлял собой существенный компонент американоцентрич­ного мирового порядка.

По известным  причинам наибольшие выгоды от либерализации мирового хозяйства получали США,  экономика которых, дававшая  свыше  40%  мирового промышленного производства,  до конца 60‑х годов демонстрировала  устойчивый  рост,  изредка прерывавшийся непродолжительными и сравнительно мягкими спадами.  Американские компании активно осваивали международные рынки  и  благодаря  прямым инвестициям создали в зарубежных странах "вторую экономи­ку" США,  сопоставимую ныне по  своим размерам с их национальным хозяйством⁸. Но уже с начала 70‑х годов Соединенные Штаты,  вопреки поверхностному представлению об их всемогуществе, стали подавать признаки "перенапряжения",  выразившиеся в постепенной утрате ими ранее неприступных позиций во многих ключевых областях производства, науки и техники.

С нарастанием экономических трудностей, усиленных "нефтяным шоком" 1973 г., в США вслед за отказом от твердых курсов валют наметилась тенденция к ограничению свободы торговли. Особенно ярко она проявилась на автомобильном рынке, где вплоть до 60‑х годов, когда по американским дорогам побежали "жучки" немецкой компании "Volkswagen", безраздельно господствовала "большая тройка" в составе "General Motors", "Ford" и "Chrysler". Высокие цены на горючее в других странах вынудили их европейских и японских конкурентов выпускать недоргие экономичные автомобили. "Нашествие" дешевых и качественных иностранных машин в Америку поставило в конце 70‑х годов на грань исчезновения "Chrysler", пока корпорация не получила государственного займа. Из автомоби­лестроительной промышленности требования о "добровольных" экспортных ограничениях перекинулись в другие отрасли и к началу 90‑х годов четверть экспорта в США была подвержена нетарифным лимитам. Характерно, что на "уругвайском раунде" ГАТТ, завершив­шимся в декабре 1993 г. после семи лет переговоров, речь шла уже не о понижении тарифов, а об обмене услугами, защите интеллекту­альной собственности, субсидиях и иных подобных вопросах⁹.

Неудачи на собственном рынке сопровождались ослаблением пози­ций американского бизнеса и на международном. Среди первых 25 крупнейших промышленных компаний мира США представляют сейчас всего шесть ‑ автомобильные "Ford Motor" (2‑е место) и "General Motors" (3‑e),  нефтеперерабатывающие "Exxon" (4‑e) и "Mobil"(1­2‑­e), компьютерная "IBM" (5‑e), электротехническая "General Electric" (19‑e)¹⁰. С 1970 по 1990 г. доля США в мировых продажах 12 ведущих компаний отрасли снизилась в автомобилестрои­тельной ‑ с 66 до 38%, химической ‑ с 40 до 23, сталелитейной ‑ с 31 до 12, производстве компьютеров ‑ с 90 до 70, электротехнике ‑ с 59 до 11, а в банковском деле с 67 до 0%5¹¹. Последний показатель отражает общемировую тенденцию к утрате банками прежней роли кредиторов промышленных корпораций.  Их место занимают страховые компании и пенсионные фонды, накопившие громадные средства и в целях их эффективного использования прибегающие к услугам менее подверженных государственному контролю и регулированию со стороны Федеральной резервной системы США  инвестиционных и брокерских фирм, таких как "Merrill Lynch", "Morgan Stanley", "Goldman, Sachs", "Lehman Brothers", "Salomon Brothers" и других.

Усиление конкуренции со стороны зарубежных производителей обернулось для Соединенных Штатов  еще  одним негативным явлением ‑ постепенной потерей ими техногегемонии. По данным Центрального разведывательного управления, в начале 90‑х годов США сохраняли лидерство в экспорте четырех из восьми высокотехнологических продуктов (вычислительная техника, аэрокосмическое оборудование, микроэлектроника и приборы для научных опытов), уступив Японии и ФРГ первенство в области телекоммуникаций, биомедицины, органики и точного машиностроения¹². Главной причиной создавше­гося положения является острый недостаток средств, вынуждающий многие американские компании браться за проекты, обещающие немедленную отдачу. Так, созданием суперкомпьютера в США до недавнего времени занималась корпорация "Control Date", но в 1989 г. финансовые затруднения заставили ее прекратить работы, и сейчас его разработку ведет лишь одна относительно небольшая фирма "Cray Research". По ту сторону Тихого океана ей противосто­ят три гиганта ‑"NEC", "Fujitsu" и "Hitachi", каждый из которых в финансовом плане на порядок мощнее американского соперника¹³.

В 80‑е годы наряду с такими характерными почти для всех индус­триально развитых стран явлениями, как снижение среднегодо­вых темпов роста ВНП, промышленного производства, производитель­ности труда и резкое увеличение безработицы, Америка вновь столкнулась с проблемами,  которые, казалось, навсегда ушли в прошлое. Одной из них стало отрицательное сальдо торгового баланса, являвшееся следствием как проводившейся правительством Рональда Рейгана политики поощрения импорта, направленной на обуздание инфляции и удовлетворение потребностей населения, так и результатом материализации связей между "первой" и "второй" экономиками США,  поскольку примерно 40% всего объема внешней торговли приходилось на включаемые статистикой в стоимость импорта поставки американских фирм с их заграничных филиалов¹⁴.  Гораздо более серьезные последствия для США имел наплыв иностран­ных инвестиций.  Массовый приток капиталов из‑за рубежа восполнил нехватку внутренних средств для поддержания разросшейся "индус­три­альной машины",  но при замедлении в условиях высокой хозяй­ственной конъюнктуры экспорта американского капитала привел к тому, что впервые после 1914 г. в США был зафиксирован пассив платежного баланса, означавший обратное превращения их в стра­ну‑должника¹⁵.

Принимая во внимание, что в нынешнем столетии возникавшие перед Соединенными Штатами экономические трудности часто преодоле­вались благодаря вмешательству государства, ситуация нача­ла 90‑х годов осложняется отсутствием у него средств для крупномасштабной интервенции. Рейгановская программа наращивания вооружений, являвшаяся громадным стимулом для развития экономики, вызвала рост бюджетных дефицитов¹⁶ и, как следствие, увеличение государственного долга. В 1992 г. он составлял почти 70% ВНП, т.е. вернулся к показателям середины 50‑х годов, а ежегодные расходы на выплату процентов по нему достигли 15% поступлений в федеральный бюджет¹⁷.

 Пытаясь затормозить его дальнейший рост администрация Джорджа Буша начала постепенное снижение государ­ственных расходов,  прежде всего военных, что уже отрицательно сказалось на развитии отраслей и регионов, чье процветание было связано с военным бизнесом.

В дополнение к беспорядку,  порожденному экономическими факто­рами, в конце 80‑х годов произошли драматические сдвиги в поли­тической сфере. Окончание "холодной войны", которое по своему  эффекту сравнимо лишь с пересмотром системы международных отношений после обеих мировых войн,  привело к исчезновению мотивации американского покровительства в военно‑политической сфере,  высвобождению национальных интересов составлявших "западный блок" государств, выявлению скрытых противоречий между ними. Ярким проявлением отмеченных тенденций стало ускорение интеграционных процессов. В Европе оно нашло выражение в создании на основе подписанного в начале 1992 г. в Маастрихте 12 страна­ми‑членами Европейского Сообщества договора Европейского союза.  Со вступлением в него в 1994  г. государств  Европейской ассоциа­ции свободной торговли на западе континента сложилось обширное экономическое  пространство.  В Азии курс на образование такой же зоны взяла возникшая в ноябре  1989  г.  организация  Азиатско‑тихоокеанского экономического сотрудничества, куда вместе с Японией и странами АСЕАН вошли Австралия, Новая Зеландия, Гонконг и Китай.

Экономические проблемы стали главной темой общественных деба­тов, развернувшихся в Америке в начале 90‑х годов на фоне вялого хозяйственного развития, названного за крайне низкие темпы (около 1,8%) "рецессией роста". Как обычно в таких условиях, тактические вопросы преодоления трудностей подавили стратегические размышле­ния о роли США в современном мире.

Стремление Дж.Буша, заявившего осенью 1990 г. о необходимости создания нового мирового порядка, раздвинуть рамки обсуждения до оценки международного положения страны не нашло понимания у широкой общественности. Наоборот, возросшие опасения потери рабочих мест и доходов вследствие усиления конкуренции со стороны иностранных производителей вызвали очередной "приступ" изоляцио­низма в США, вынудив многих политических деятелей и бизнесменов превратиться в "протекционистов".

Вместе с тем, совершенно очевидно, что несмотря на распро­странение таких настроений в обществе американские правящие круги вовсе не привлекает перспектива повторения британского опыта "блестящей изоляции"."Участие в мировой экономике, ‑ отмечалось в докладе назначенной еще Рейганом комиссии по конкурентоспособ­ности, ‑ теперь уже не второстепенное дело нашего собственного хозяйственного развития, а вопрос выживания"¹⁸. Такое же мнение присуще и нынешней администрации во главе с Биллом Клинтоном. По мнению его старого друга Роберта Рейча,  ставшего министром труда, вообще не существует никакой "американской" экономики,  а есть мировое хозяйство, куда США вплетены, как нить в паути­ну¹⁹.  Сквозящее в подобных рассуждениях желание сохранить занимаемое  сейчас Америкой место  в мировой экономике  при относительном сокращении потенциала страны вызвало горячие споры между атлантистами и сторонниками "расширения" в направлении Азиат­ско‑тихоокеанского региона (АТР), который с конца прошлого века рассматривался в США  как будущий  центр  международной хозяй­ственной жизни.

Кредо современного атлантизма состоит в том, что Соединенные Штаты  должны полностью сохранить свою приверженность отношениям с политически, исторически и этнически близкой им Западной Европой. Осуществляемое без участия США объединение ресурсов европейских стран представляет, по мнению атлантистов, неприемле­мую угрозу для них²⁰.  Действительно, с созданием единой финансо­вой системы общеевропейская денежная единица ‑ ЭКЮ, введение которой планируется с 1 января 1997 г., потенциально может сменить доллар в качестве главной резервной валюты мира. Однако, вспоминая тяжелый валютный кризис в середине 1992 г., когда Великобритания и Италия на время вышли из ЕВС, а другие страны расширили допустимые пределы колебаний валют, положение доллара в ближайшем будущем вряд ли изменится. Замедление хозяйственного роста, научно‑техническое отставание и высокий уровень безработи­цы в Европе снижают ее привлекательность для американского бизнеса и усиливают позиции сторонников азиатского направления экспансии.

Созданный за последние десятилетия странами АТР громадный экономический потенциал и их перспективы как рынка товаров и инвестиционной "губки" породили подлинный "бум заинтересованнос­ти" в деловых кругах США. В 1992 г. на Азию приходилось 40% внешнеторгового оборота страны, а ее экспорт туда обеспечивал 2,3 млн.рабочих мест. Однако в целом позиции Соединенных Штатов в АТР довольно слабы: из 50 крупнейших иностранных концернов, действую­щих в регионе, американский лишь один, а из 25 ведущих банков ‑ ни одного. Определенную угрозу для США представляет проявившееся  АТР стремление к обособлению, образованию азиатского торгового блока без участия какой‑либо "белой" державы, нашедшая отражение в не получившей, правда,  поддержки инициативе премьер‑министра Малайзии Махатхира Мохамада.  Опасения Вашингтона вызывают рост военных расходов и желание некоторых государств региона ускорить создание собственной современной военной промышленности²¹.

Учитывая политическую ситуацию и расстановку сил в США, Клинт­он еще в ходе предвыборной кампании 1992 г. обещал, что "первым приоритетом внешней политики Америки станет усиление наше­го внутреннего хозяйственного развития"²². Идея достижения общего процветания на основе создания новых рабочих мест через расширение внешней торговли стала центральной в экономической политике его администрации. Преодолев сопротивление профсоюзов и многих известных политических деятелей, Клинтон сумел добиться в ноябре 1993 г. ратификации заключенного его предшественником "Североамериканского соглашения о свободной торговле" (НАФТА) с Канадой и Мексикой.  Оно предусматривает демонтаж торговых барьеров, либерализацию режима иностранных инвестиций и миграции рабочей силы,  что через 15 лет должно привести к слиянию национальных рынков трех стран.  В долгосрочном плане  НАФТА  открывает путь к образованию рыночного пространства континенталь­ного масштаба и,  что вызывает особое раздражение "англосаксон­ских патриотов",  ведет к созданию "новой Америки",  объединяющей капиталы Северо‑Востока и "калифорнийской группы" с дешевой латиноамериканской рабочей силой и техническими знаниями выходцев из Азии.

Помимо появившихся с заключением НАФТА возможностей для амери­канских корпораций снижать  издержки производства и повышать конкурентоспособность своей продукции на мировых рынках, формирующийся мощный торговый блок, который с присоединением к нему других стран может охватить все Западное полушарие, несомненно усиливает позиции Соединенных Штатов перед лицом интеграционных процессов в Европе и АТР. Особенно важно это сейчас, когда в правящих кругах США обозначился переход к стратегии разделения ответственности со своими главными партнера­ми‑соперниками в указанных регионах ‑ Германией и Японией. Как глобальная американская политика, она направлена на сохранение за собой ведущего положения в мире при сокращении обязательств и переориентации ресурсов вовнутрь.

После объединения Германии, возложившего на Бонн тяжкое бремя экономической реконструкции восточных земель, наиболее строптивым партнером США является Япония. Наряду с громадным торговым дефицитом, отношения двух стран омрачают трудности, испытываемые  американскими  компаниями,  конкурирующими   с японскими  фирмами  на  внешнем и внутреннем рынках,  скупка японцами недвижимости и финансирование их банками слияний  и поглощений  в  США при почти полной невозможности проведения ответных мер в Японии,  где действует система  перекрестного владения  акциями  компания­ми‑союзницами.  Изменить ситуацию призвана, видимо, выдвинутая Клинтоном идея "нового тихоокеанского сообщества",  предусмат­ри­вающая тесное партнерство с Японией, продвижение к большей открытости экономических систем  вплоть до создания в АТР зоны свободной торговли и поддержку осуществляемых здесь реформ. Однако все предпринимавшиеся  до настоящего времени попытки склонить Японию принять американские условия сотрудничества  оканчивались  неудачей.

Многие  деятели в США вообще считают идею президента "мифом" и полагают,  что "главным орудием завоевания  мира  является дина­мизм нашей системы свободного предпринимательства"²³. Неред­ко в подобных высказываниях отражается широко распространен­ная в деловых кругах страны уверенность в том, что мощная индустрия, некогда выведшая США в ранг великих держав мира, и в дальнейшем поможет им сохранить свое экономическое лидерство. С углублением финансовых трудностей, потерей техногегемонии, усилением конкуренции на международных рынках и проникновением в американ­скую промышленность зарубежных фирм характерной чертой последних 15 лет стала переоценка ценностей в организации и ведении бизнеса.  Непосредственным толчком послужило то, что в ходе экономических кризисов 70‑х годов серьезно  пострадали многие крупные компании,  положение которых прежде казалось абсолютно незыблемым.

Одним из важнейших изменений, произошедших в 80‑е ‑ начале 90‑х годов, стал постепенный отказ от получившей развитие в послевоенный период конгломератной  формы  организации крупных промышленных компаний, объединявшей под одной финансовой "крышей" предприятия  в  разных,  зачастую  совершенно несвязанных  друг  с другом сферах производства.  Стимулом к возникновению конгломе­ратов явилась диверсификация ‑ стратегия,  инициаторами  которой  еще  в  20‑е годы выступили "Duont" и "General Motors".  В настоящее время многие  ведущие американские   корпорации   отходят  от  диверсифицированной структуры, пытаясь сконцентриро­ваться в тех отраслях, где им принадлежит  первое или второе место.  Производственные мощности в других секторах обычно продаются или превращаются  в совместные  предприятия.  Стремле­ние  к консолидации вызвало очередную волну слияний и поглощений,  захлестнувшую  США  в 80‑е  годы.  Отличительными ее чертами стали преимущественно добровольное объединение компаний через различные формы кооперации,  взаимную  продажу  акций и части научно‑производственных активов, а также массовая "свадьба слонов" ‑ слияние индустриальных гигантов.  В 80‑е годы из 500 крупнейших корпораций списка "Fortune" 143,  или 28% были в 80‑е годы поглощены другими компаниями²⁴.

Падение конгломератных структур обусловило смену высшего  руководства компаний.  Широкое использование в 40 ‑ 60‑е годы конгломератной стратегии в деловой практике  привело  к тому,  что  в  сознании большинства управляющих американских корпораций мерой успеха в бизнесе стала не экономическая эффективность производства или доля на рынке производимой продукции,  а финансовые результаты деятельности. Пренебрежение интересами  производства  ослабило стимулы к инновациям.  По словам бывшего вице‑президента "General Motors" Дж. ле Лориана,  "вместо технического совершенствования своей продукции автомобильная промышленность пустилась в двадцатилетний сбытовой разгул.  Все, что мы предлагали потребителю, представляло  собою  лишь  уже  ранее   приготовленный   "подогретый ужин"²⁵. С середины 80‑х годов поменялось руководство в "General Motors",  "Goodyear", "IBM", "Аmerican Express", "Westinghouse" и многих других известных компаниях. Одновременно возникли сомнения в целесооб­раз­ности совмещения функций президента и главного менеджера корпорации, а также в эффективности существующих методов вознаграждения, позволяющих руководителям получать высокое жалование, даже когда фирма несет убытки²⁶.

Перенацеливание диверсифицированных компаний в основную сферу деятельности часто приводит к пересмотру давно сложившейся практики найма и к простому сокращению рабочей силы. В начале 1993 г. с заявлением об отказе под давлением финансовых обстоя­тельств от "полной занятости" и ликвидации 25 тыс. рабочих мест выступила "IBM".  За ней последовали крупнейший воен­ный подрядчик ‑ корпорация "McDonnell Douglas", объявившая об увольнении 8,7 тыс.рабочих, занимающая третье место в розничной торговле "Sears, Roebuck" (50 тыс.), ведущая авиастрои­тельная компания "Boeing"  (20 тыс.) и ряд других фирм, многие из которых занимают отнюдь не последние места в своих отраслях. Активно пересматриваются принципы организации труда, растет число компаний, внедряющих бригадные методы работы. Так,"General Motors" создает на своих заводах бригады по 7‑8 человек, члены которых обеспечивают взаимозаменяемость и сами распределяют между собой производственные задания.

Во взаимоотношениях со своими иностранными конкурентами амери­канские фирмы переходят к более гибкой тактике,  нашедшей отражение в развитии и усложнении форм межкорпорационного сотрудничества, создании совместных предприятий, заключении "стратегических союзов" в сфере производства, разработки новых технологий, улучшения дизайна. Примером такой кооперации  индустриальных гигантов может служить совместное предприятие,  возникшее благодаря заключению соглашения о сотрудничестве  между  крупнейшей  японской автомобилестроительной корпорацией "Toyota" и "General Motors" на базе  принадлежащего последней завода в Калифорнии. Насколько прочны и действенны "стратегические союзы" американских и зарубежных фирм демонстрирует  известный  случай,  связанный с продажей СССР японской компанией "Toshiba" в 1987 г.  технологий "двойного назначения". Прибыльная сделка грозила ей жесткими санкциями со стороны конгресса США.  Стремясь смягчить  их,  "Toshiba" подключила  к  обработке  конгрессменов не только рабочих со своих заводов в Америке,  но и имеющие с ней тесные контакты американские компании, такие как "ATT", "IBM", "Hewlett ‑­Packard", "Xerox", и в итоге все же добилась желаемого²⁷.

Межкорпорационные связи явились дополнительным стимулом для активизации зарубежной деятельности американского бизнеса. Если в 80‑х годах руководящие органы ЕЭС и правительства Великобрита­нии и Италии препятствовали компании "Ford Motor" поглотить автомобильные предприятия английской фирмы "Austin Rover" и итальянской "Alfa Romeo", то объявленная в Европейском сообществе отмена с 1992 г. ограничений открывает перед американскими компаниями широкий простор для заключения разного рода сделок и налаживания в Западной Европе производства товаров, которые прежде экспортировались из США.  Причем, как правило, они претендуют на занятие ведущих позиций в соответствующей отрасли. Так, корпорация "Sikorsky", образовав консорциум с итальянским автомобильным концерном "Fiat Spа", обеспечила себе преимущес­твен­ное  место в вертолетостроении, потеснив английскую фирму "Westland Helicopters"²⁸. Однако отнюдь не Европа с ее проблема­ми привлекает сейчас американский бизнес. По оценкам специалистов, из десятка перспективных рынков здесь расположен всего один (Польша), а остальные находятся в АТР (Китай,  Индонезия,  Южная Корея), Азии (Индия,  Турция),  Латинской Америке (Аргентина, Бразилия, Мексика) и в Южной Африке²⁹. Особенно сильную заинтере­со­ванность делового сообщества США вызывает Китай,  вышедший в 80‑е годы в "спринтеры" экономическо­го подъема.  В 1981 г. в КНР основала свое представительство "General Motors",  через  три года "Chrysler" создал там первое совместное предприя­тие.  Несмотря на прогнозируемые политические и  экономические потресения,  с которыми,  возможно, столкнется страна после смерти "кресного отца" реформ Дэн Сяопина,  прямые капиталовложе­ния американских компаний в Китае достигли внушительной суммы и ежегодно составляют около 3,5 млрд.долл.³⁰

Потенциально неограниченные возможности открываются для бизне­са в России. К концу 1993 г. инвестиции здесь имели уже 120 стран. Правда, по размерам внешнеторгового оборота среди иностран­ных инвесторов Соединенные Штаты занимают пока только второе место, уступая лидерство предприятиям с германским участи­ем³¹. Главная причина, по утверждению многих обозревателей и представителей делового сообщества США,  заключается в том, что американские фирмы в силу политической и социальной нестабильнос­ти в России и в других странах Восточной Европы с опаской относятся к ним как объектам приложения капиталов и требуют надежных гарантий в первую очередь со стороны федерального правительства,  финансовые возможности которого в настоящее время весьма ограничены.

Американское государство доступными ему способами  старается  смягчить  адаптацию бизнеса к новым условиям.  Администрация Клинтона, предвидя негативные последствия запланированного снижения военных ассигнований для людей и технологических процессов, стремится сберечь специальные технологиии выполняющих военные контракты компании. Так, "Newport News Shipbuilding" получила недавно заказ на строительство  авианосца, а "Electric Boat" ‑ ядерной подводной лодки. Компании "Mcdonnell Douglas","­Bo­eing" и "Rockwell International" продолжают разработку новых моделей военных самолетов, а "TRW", "Hughes Aircraft" и "Loсkhe­ed" ‑ военных спутников и спутников связи. Желание администрации использовать Пентагон в качестве "двигателя" технического прогресса проявилось в предложении нынешнего председателя Совета экономических консультантов при президенте Лоры Д'Андреа Тайсон о выделении ему на  5 лет 587 млн. долл. для оказания помощи американским компаниям в захвате 15% мирового рынка плоскостных дисплеев³².

Мощная поддержка деятельности бизнеса за рубежом оказывается через обычные межгосударственные каналы, включая контакты исполнительной власти на высшем уровне. Визит в Японию в январе 1992 г. Буша, который намеревался обсудить с японским руковод­ством свой проект создания нового мирового порядка и дальнейшие шаги по укреплению "глобального партнерства" двух стран, завершился в конечном итоге банальными переговорами об увеличении экспорта автомобильных частей из США³³.

Президент  Клинтон в 1993 г.,  использовав свои полномочия, добился получения компаниями "Boeing"  и  "McDonnell Douglas" контракта  на сумму  в 6 млрд. долл.  от Саудовской Ара­вии,  пожелавшей оснастить новыми пассажирскими лайнерами свои  национальные  авиалинии³⁴. Оказывая содействие бизнесу во взаимо­от­ношениях с  зарубежными  странами,  правительство Клинтона не только следует давней американской традиции,  но и рассчитывает путем расширения  экономического  присутствия США  за  границей  компенсировать  сокращение ставших сейчас слишком обременительны­ми для них военно‑политических  обязательств.

В совокупности отмеченные выше процессы создают впечатление медленно прогрессирующего распада американоцентричного мирового порядка. С развалом СССР и исчезновением "советской угрозы" явно ослабла его идейно‑политическая составляющая, а попытки найти нового "врага", на роль которого в начале 90‑х годов выдвигался "исламский фундаментализм", пока не увенчались успехом. Бывшие союзники США в "холодной войне", суммируя разрозненные хозяй­ственные потенциалы, все чаще выдвигают на первый план свои национальные интересы, подрывая единство "свободного мира". Вне его границ стремление США насаждать западные ценности демократии и либерализма вызывает обратную реакцию, что находит выражение в росте антиамериканских настроений и подъеме национализма. "Тектонические" сдвиги в мировой политике,  наряду  с  проявивши­мися в 70 ‑ 80‑е годы экономическими проблемами, дают основания для пессимистических оценок будущего американской гегемонии.

Однако парадокс конца "колумбовой эпохи" состоит в том, что ослабление глобального лидерства США имеет место не вопреки, а во многом благодаря их усилиям по созданию взаимозависимой международной системы. Ее нынешняя структу
ра является следствием продуманной долгосрочной политики, которую государство при одобрении и поддержке делового сообщества проводило в жизнь в течение нескольких десятилетий. Соединенные Штаты и по сей день продолжают оставаться сильнейшей военной и экономической державой мира, обладающей огромным производственным, финансовым и научно‑техническим потенциалом.  Поскольку непосредственный контроль над действиями других государств становится сейчас все более затруднительным, сохранение международных позиций США и их внутреннее благосостояние во многом зависят от состояния американ­ского бизнеса, от того, как он сможет приспособиться к реалиям современной эпохи и меняющемуся положению страны в мире.

 

ПРИМЕЧАНИЯ